IC Информация:
Дата рождения: 21. 09. 1983г.
Пол: Мужской
Национальность: Русский
Телосложение: Метоморф
Рост: 207
Вес: 98
Цвет волос: Чёрный
Цвет глаз: Зелёный
Цвет кожи: Белый
Дефекты кожи: Нет
Татуировки: Нет
Характер: Добрый
Образование: Высшее
Расположенность к полу: Мужской
Семейное положение: Не женат
Имя Фамилия Отчество: Виктор Донской Артёмович
Имя Фамилия Отчество Отца: Артём Донской Викторович
Имя Фамилия Отчество Матери: Дарья Донская Олеговна
Братья/Сёстры: Фёдор Донской
Биография:
Место и Дата рождения: Родился в Москве в 1983г.
Детство:
Москва. Хороший район, кирпичные дома, камеры на подъездах и соседи, которые здороваются только на собрании. На первый взгляд — всё по классике: приличная семья, достаток, школа с углублёнкой, перспективы. Но Виктор Донской с самого детства знал: за фасадом приличий прячется то, о чём не говорят за ужином. Отец — строгий, немногословный, работал в структуре, о которой дети в школе только шептались. ФСБ — для Виктора это сначала звучало как что-то из кино, а позже стало частью жизни, которую не обсуждают. Мать — главврач, вся в работе, вся в белом, вся где-то далеко. Она смотрела на сына как на проект, но проект требовал тепла, а не графиков дежурств. Виктор рос тихим — но не потому, что был скромным. Он просто не видел смысла болтать попусту. В младших классах с ним почти никто не дружил. Он был «слишком взрослый», слишком прямой. Если кто-то врёт — он скажет. Если кто-то слаб — Виктор не пожалеет. Он не был злым — просто видел всё без прикрас. Как на рентгене у матери в кабинете. Школу он ненавидел — не за знания, а за лицемерие. Учителя его хвалили, он учился лучше всех, но чувствовал себя чужим. Там, где другие искали одобрения, он искал логику. Он с детства видел людей насквозь — кто прогнулся, кто играет роль, кто сдаст при первом шухере. Когда ему было восемь, мать почти перестала появляться дома. Больница, конференции, отделения — везде, кроме кухни, где раньше варился его любимый суп. Отец стал единственным, кто хоть как-то пытался быть рядом. Без соплей, без разговоров "по душам". Он учил по-своему: "не ной, держи удар, если упал — встань и иди дальше". Виктор кивал. Понимал. Однажды, роясь в отцовском кабинете, он наткнулся на материалы по делу «БАЛЛМЕРС» — группировка, о которой ходили легенды: похищения, расстрелы, связь с верхушкой. Для ребёнка — почти боевик. Но Виктор не просто листал страницы — он вчитывался. Пытался понять, кто кому и зачем. И вдруг осознал: этот мир не делится на хороших и плохих — он делится на сильных и тех, кто под ними. Когда он спросил отца о деле, ожидал пощёчину. Но тот лишь посмотрел на него холодно и сказал: — Всё, что ты здесь видел, нужно забыть. Навсегда. Но знай — мир устроен жёстче, чем тебе кажется. И в этом хаосе выживают только те, кто умеет не моргать. Виктор кивнул. Не потому что согласился. А потому что понял — это был первый настоящий разговор между ними. Так Виктор Донской начал путь: мальчиком с правильным лицом, но с головой, забитой взрослыми вопросами. Он уже тогда знал, что не будет жить «как все». И уже тогда начал строить собственную схему.
Юношество:
Подростковый возраст для многих — время экспериментов, первой влюблённости, глупых ошибок. У Виктора всё было иначе. Он не искал себя — он выживал. Не в подворотне с алкашами, а среди благополучия, которое душило не хуже нищеты. Он рос в мире, где улыбки были фальшивыми, а слова — валютой. И уже тогда научился отличать пустой базар от настоящей силы. Лет с пятнадцати он перестал быть «тем странным умником». Он стал тем, кого уважали. Не за кулаки — за голову. Он умел слушать. Делал выводы. Помогал тем, кому нужно было «порешать», но не за спасибо. Интерес, польза, расчёт — так он выстраивал круг. Тихо, без шума. Пока сверстники метались между секциями и модными тусовками, Виктор делал другие ставки. Он не спорил с родителями, просто перестал их слушать. Отца почти не было дома, а мать окончательно ушла в свою карьеру. Он стал сам себе семья, сам себе мораль. На районе уже тогда были свои герои — кто-то на гелике, кто-то при бабле, кто-то просто «авторитет». Виктор не подражал. Он наблюдал. Анализировал. Понимал, кто держит район, а кто просто громко лает. Он знал: тот, кто слишком светится — первый падает. Однажды его попросили «помочь уладить» проблему с одним преподавателем — тот прижал пацана, чей брат работал не совсем по закону. Виктор не стал угрожать. Он просто нашёл слабое место — старые долги, неофициальная подработка, жалобы от родителей. Поговорил спокойно. Через неделю конфликт исчез. И имя Виктора начало обрастать уважением. Без драки, без шума, без следов. Параллельно он читал. Не классиков, а уголовные дела, мемуары оперативников, статьи о том, как всё устроено на самом деле. Его тянуло не к преступлению, а к механике системы. Он хотел понять, как крутится этот ржавый механизм, где власть, где слабость, и где вход без обратного билета. Уже тогда он знал, что пойдёт в органы. Не потому что хотел «служить», а потому что вход изнутри всегда надёжнее, чем ломиться через окно. Юношество не оставило у него сентиментальных воспоминаний. Только принципы. Только выводы. Он не влюблялся, не мечтал, не верил в добро. Он строил себя — кирпич за кирпичом. Холодно, жёстко, уверенно. Как будто знал: дальше будет только жёстче.
Студенческие годы:
На первом курсе, когда Виктору исполнилось 18 лет, произошел инцидент, который кардинально изменил его жизнь. Мать Виктора, Дарья, была захвачена в заложники во время осады здания Центральной полиции. Отец сказал детям, что задержится из-за вызова на место происшествия. Он выехал с отделом "А", где раздавались выстрелы. Террористы потребовали выкуп в размере 2.000.000 рублей и автобус. Хотя требования были выполнены, они забрали с собой троих заложников, среди которых оказалась Дарья. Ночью она не вернулась, и Виктор с Фёдором начали переживать и пытались дозвониться до отца, но он не отвечал. Утром у дамбы нашли тело, и это была Дарья. Узнав об ужасной утрате, Виктор впал в шок. Он поклялся отцу, что при любой возможности отомстит преступникам. С этого момента он жаждал мести за случившееся.
Армейские дни:
Он не бежал от повестки — просто не видел смысла бегать. Слишком много знал про систему, чтобы бояться её. Слишком рано понял, что иногда проще стать частью механизма, чем бороться с ним. Армия для Виктора стала не наказанием, а тренировкой перед настоящей игрой. Как перчатки перед уличной дракой — вроде защита, но всё равно больно. Попал он не в элитные части, и не в глушь, где только берцы да грязь. Где-то посередине — между показухой и беспределом. В роте было всё: бывшие наркоманы, дети богатых родителей, простые деревенские парни и такие, как он — с глазами, в которых ни жалости, ни страха. Быстро стало ясно: тут не знания решают, а нюх. Почувствовал, кто хищник — держись рядом. Унюхал труса — не доверяй. Виктор впитывал, как губка, но не прогибался. Сначала пытались ломать — уставняком, дедовщиной, подколами. Он молчал, терпел. Потом начал возвращать. Не грубо, не на показ — грамотно. Пару раз кого-то подловил в темноте, пару раз что-то «пропало», но никто не знал, кто это был. Так о нём начали говорить шёпотом — не как о враге, а как о том, кого лучше не трогать. Уважение в армии не покупается — оно выстраивается. Он быстро стал своим у сержантов. Умел молча выполнять, не задавая вопросов. Разбирался в документах, был грамотный, и главное — никогда не лез туда, где мог погореть, но знал, куда можно заглянуть, чтобы потом использовать. Информация — это валюта. Даже в армии. Особенно в армии. Ближе к концу службы ему начали доверять мелкие поручения, неофициальные. Разрулить спор между солдатами, подогнать нужную бумагу, замять инцидент. Он не спрашивал зачем — делал. За это его не трогали. За это его начали звать «Прокурор». Там, среди бетонных казарм и запаха кирзача, Виктор окончательно понял: власть — это не звание, а умение держать лицо, когда остальные теряют контроль. Он уехал домой не героем, но и не тем, кого забывают. Он вернулся с опытом, о котором не расскажешь вслух, но который слышится в каждом его шаге. Армия не изменила его — просто оголила то, что уже было: холод, расчёт и понимание, что этот мир работает по негласным правилам. А Виктор знал их наизусть.
Переломный момент в жизни:
Он давно понял: форма — это не броня, а ключ. Вопрос не в том, получишь ли ты доступ, а в том, что ты с ним сделаешь. В 2013 году Виктор поступил в академию. Академия дала не только корочку. Она дала сеть. Лекторы, у которых глаза выгорели от реальности, курсанты из «правильных» семей, дежурные с глазами, в которых больше понимания, чем в десяти протоколах. Система не скрывала свою природу — просто говорила шёпотом. Виктор слушал. В 2018 году Виктор закончил учёбу и поступил на службу в МВД. Первые пару лет после выпуска — классика. Участковый, потом старший опер. Рейды, допросы, статистика. Делал всё чисто. Без косяков. Слушал начальство, держал язык за зубами. Его уважали, но не выдвигали — слишком умный, а значит опасный. Тогда он понял: в этой игре побеждает не тот, кто лучше всех, а тот, кто умеет быть нужным. Перелом случился не сразу. Он был растянут на месяцы. Сначала — дело о подпольных поставках алкоголя через рынок. Очередная «раскрутка» — всё по уставу. Только вот продавец оказался родственником одного уважаемого человека. Виктору предложили «урегулировать»: закрой глаза, получи конверт, не лезь. Он не отказался. Но и не согласился сразу. Он просто посмотрел в сторону и ничего не увидел. Потом было ещё. Квартира, где прятались люди, которых «искали», но не особо активно. Улики, которые «потерялись». Информация, которая «не дошла». И каждый раз — выбор. Каждый раз — всё меньше сомнений. А потом один человек, старший по отделу, сказал ему в лоб: — Ты либо работаешь, либо играешь. А ты играешь. Так давай играть вместе. Так началась настоящая служба. С одной стороны — закон, с другой — правила улицы. А он был мостом между ними. Он знал, кого задержать, чтобы показать результат. И кого не трогать, чтобы не сломать равновесие. Его телефон звонил по ночам — не от жены, а от тех, у кого связи крепче устава. Он начал расти. Деньги пошли не сразу, но уверенно. Сначала мелкие, чтобы втянуть. Потом серьёзнее. Быт подтянулся — новая машина, поездки, рестораны, но без показухи. Он знал: настоящая власть не кричит, она шепчет. И в какой-то момент он проснулся и понял — назад дороги нет. Не потому что не хочет, а потому что вокруг всё держится на нём. Он стал частью того, что когда-то хотел просто изучить. Он стал не «оборотнем в погонах» — он стал тем, кто знает, на какой стороне стоит весы, и умеет кидать туда гирьки по настроению. Система его не сломала. Она его приняла.
Наши дни:
Сейчас Виктор работает "в системе" 7-ой год. За 7 лет службы Виктор понял что звание не нужно для того чтобы реально контролировать дела в городе, сейчас он Ст.Сержант. Виктор иногда поступает по совести и не даёт злу заполонить область. Тех кто случайно встал на "скользкую дорожку" Виктор может просто отпустить и дать нравственное направление. Виктор – стратег, который всегда держит козырь в рукаве. В личной жизни он остается загадкой. Никто не знает, что движет им на самом деле – жажда власти, деньги или что-то еще. Единственное, что ясно: в Нижнегородской области есть правила, но Донской устанавливает их сам.
Итоги
IC Итоги:
1. Виктор самый опасный полицейский области
ООС Итоги:
1. Victor Может брать взятки, при отсутствии свидетелей и средств аудио-видеозаписи
2. Victor может хранить / продавать / покупать оружие и другие запрещённые вещества
3. Victor может скрывать и уничтожать улики, уничтожать фото/видео/аудио фиксацию у задержанных.
Дата рождения: 21. 09. 1983г.
Пол: Мужской
Национальность: Русский
Телосложение: Метоморф
Рост: 207
Вес: 98
Цвет волос: Чёрный
Цвет глаз: Зелёный
Цвет кожи: Белый
Дефекты кожи: Нет
Татуировки: Нет
Характер: Добрый
Образование: Высшее
Расположенность к полу: Мужской
Семейное положение: Не женат
Имя Фамилия Отчество: Виктор Донской Артёмович
Имя Фамилия Отчество Отца: Артём Донской Викторович
Имя Фамилия Отчество Матери: Дарья Донская Олеговна
Братья/Сёстры: Фёдор Донской
Биография:
Место и Дата рождения: Родился в Москве в 1983г.
Детство:
Москва. Хороший район, кирпичные дома, камеры на подъездах и соседи, которые здороваются только на собрании. На первый взгляд — всё по классике: приличная семья, достаток, школа с углублёнкой, перспективы. Но Виктор Донской с самого детства знал: за фасадом приличий прячется то, о чём не говорят за ужином. Отец — строгий, немногословный, работал в структуре, о которой дети в школе только шептались. ФСБ — для Виктора это сначала звучало как что-то из кино, а позже стало частью жизни, которую не обсуждают. Мать — главврач, вся в работе, вся в белом, вся где-то далеко. Она смотрела на сына как на проект, но проект требовал тепла, а не графиков дежурств. Виктор рос тихим — но не потому, что был скромным. Он просто не видел смысла болтать попусту. В младших классах с ним почти никто не дружил. Он был «слишком взрослый», слишком прямой. Если кто-то врёт — он скажет. Если кто-то слаб — Виктор не пожалеет. Он не был злым — просто видел всё без прикрас. Как на рентгене у матери в кабинете. Школу он ненавидел — не за знания, а за лицемерие. Учителя его хвалили, он учился лучше всех, но чувствовал себя чужим. Там, где другие искали одобрения, он искал логику. Он с детства видел людей насквозь — кто прогнулся, кто играет роль, кто сдаст при первом шухере. Когда ему было восемь, мать почти перестала появляться дома. Больница, конференции, отделения — везде, кроме кухни, где раньше варился его любимый суп. Отец стал единственным, кто хоть как-то пытался быть рядом. Без соплей, без разговоров "по душам". Он учил по-своему: "не ной, держи удар, если упал — встань и иди дальше". Виктор кивал. Понимал. Однажды, роясь в отцовском кабинете, он наткнулся на материалы по делу «БАЛЛМЕРС» — группировка, о которой ходили легенды: похищения, расстрелы, связь с верхушкой. Для ребёнка — почти боевик. Но Виктор не просто листал страницы — он вчитывался. Пытался понять, кто кому и зачем. И вдруг осознал: этот мир не делится на хороших и плохих — он делится на сильных и тех, кто под ними. Когда он спросил отца о деле, ожидал пощёчину. Но тот лишь посмотрел на него холодно и сказал: — Всё, что ты здесь видел, нужно забыть. Навсегда. Но знай — мир устроен жёстче, чем тебе кажется. И в этом хаосе выживают только те, кто умеет не моргать. Виктор кивнул. Не потому что согласился. А потому что понял — это был первый настоящий разговор между ними. Так Виктор Донской начал путь: мальчиком с правильным лицом, но с головой, забитой взрослыми вопросами. Он уже тогда знал, что не будет жить «как все». И уже тогда начал строить собственную схему.
Юношество:
Подростковый возраст для многих — время экспериментов, первой влюблённости, глупых ошибок. У Виктора всё было иначе. Он не искал себя — он выживал. Не в подворотне с алкашами, а среди благополучия, которое душило не хуже нищеты. Он рос в мире, где улыбки были фальшивыми, а слова — валютой. И уже тогда научился отличать пустой базар от настоящей силы. Лет с пятнадцати он перестал быть «тем странным умником». Он стал тем, кого уважали. Не за кулаки — за голову. Он умел слушать. Делал выводы. Помогал тем, кому нужно было «порешать», но не за спасибо. Интерес, польза, расчёт — так он выстраивал круг. Тихо, без шума. Пока сверстники метались между секциями и модными тусовками, Виктор делал другие ставки. Он не спорил с родителями, просто перестал их слушать. Отца почти не было дома, а мать окончательно ушла в свою карьеру. Он стал сам себе семья, сам себе мораль. На районе уже тогда были свои герои — кто-то на гелике, кто-то при бабле, кто-то просто «авторитет». Виктор не подражал. Он наблюдал. Анализировал. Понимал, кто держит район, а кто просто громко лает. Он знал: тот, кто слишком светится — первый падает. Однажды его попросили «помочь уладить» проблему с одним преподавателем — тот прижал пацана, чей брат работал не совсем по закону. Виктор не стал угрожать. Он просто нашёл слабое место — старые долги, неофициальная подработка, жалобы от родителей. Поговорил спокойно. Через неделю конфликт исчез. И имя Виктора начало обрастать уважением. Без драки, без шума, без следов. Параллельно он читал. Не классиков, а уголовные дела, мемуары оперативников, статьи о том, как всё устроено на самом деле. Его тянуло не к преступлению, а к механике системы. Он хотел понять, как крутится этот ржавый механизм, где власть, где слабость, и где вход без обратного билета. Уже тогда он знал, что пойдёт в органы. Не потому что хотел «служить», а потому что вход изнутри всегда надёжнее, чем ломиться через окно. Юношество не оставило у него сентиментальных воспоминаний. Только принципы. Только выводы. Он не влюблялся, не мечтал, не верил в добро. Он строил себя — кирпич за кирпичом. Холодно, жёстко, уверенно. Как будто знал: дальше будет только жёстче.
Студенческие годы:
На первом курсе, когда Виктору исполнилось 18 лет, произошел инцидент, который кардинально изменил его жизнь. Мать Виктора, Дарья, была захвачена в заложники во время осады здания Центральной полиции. Отец сказал детям, что задержится из-за вызова на место происшествия. Он выехал с отделом "А", где раздавались выстрелы. Террористы потребовали выкуп в размере 2.000.000 рублей и автобус. Хотя требования были выполнены, они забрали с собой троих заложников, среди которых оказалась Дарья. Ночью она не вернулась, и Виктор с Фёдором начали переживать и пытались дозвониться до отца, но он не отвечал. Утром у дамбы нашли тело, и это была Дарья. Узнав об ужасной утрате, Виктор впал в шок. Он поклялся отцу, что при любой возможности отомстит преступникам. С этого момента он жаждал мести за случившееся.
Армейские дни:
Он не бежал от повестки — просто не видел смысла бегать. Слишком много знал про систему, чтобы бояться её. Слишком рано понял, что иногда проще стать частью механизма, чем бороться с ним. Армия для Виктора стала не наказанием, а тренировкой перед настоящей игрой. Как перчатки перед уличной дракой — вроде защита, но всё равно больно. Попал он не в элитные части, и не в глушь, где только берцы да грязь. Где-то посередине — между показухой и беспределом. В роте было всё: бывшие наркоманы, дети богатых родителей, простые деревенские парни и такие, как он — с глазами, в которых ни жалости, ни страха. Быстро стало ясно: тут не знания решают, а нюх. Почувствовал, кто хищник — держись рядом. Унюхал труса — не доверяй. Виктор впитывал, как губка, но не прогибался. Сначала пытались ломать — уставняком, дедовщиной, подколами. Он молчал, терпел. Потом начал возвращать. Не грубо, не на показ — грамотно. Пару раз кого-то подловил в темноте, пару раз что-то «пропало», но никто не знал, кто это был. Так о нём начали говорить шёпотом — не как о враге, а как о том, кого лучше не трогать. Уважение в армии не покупается — оно выстраивается. Он быстро стал своим у сержантов. Умел молча выполнять, не задавая вопросов. Разбирался в документах, был грамотный, и главное — никогда не лез туда, где мог погореть, но знал, куда можно заглянуть, чтобы потом использовать. Информация — это валюта. Даже в армии. Особенно в армии. Ближе к концу службы ему начали доверять мелкие поручения, неофициальные. Разрулить спор между солдатами, подогнать нужную бумагу, замять инцидент. Он не спрашивал зачем — делал. За это его не трогали. За это его начали звать «Прокурор». Там, среди бетонных казарм и запаха кирзача, Виктор окончательно понял: власть — это не звание, а умение держать лицо, когда остальные теряют контроль. Он уехал домой не героем, но и не тем, кого забывают. Он вернулся с опытом, о котором не расскажешь вслух, но который слышится в каждом его шаге. Армия не изменила его — просто оголила то, что уже было: холод, расчёт и понимание, что этот мир работает по негласным правилам. А Виктор знал их наизусть.
Переломный момент в жизни:
Он давно понял: форма — это не броня, а ключ. Вопрос не в том, получишь ли ты доступ, а в том, что ты с ним сделаешь. В 2013 году Виктор поступил в академию. Академия дала не только корочку. Она дала сеть. Лекторы, у которых глаза выгорели от реальности, курсанты из «правильных» семей, дежурные с глазами, в которых больше понимания, чем в десяти протоколах. Система не скрывала свою природу — просто говорила шёпотом. Виктор слушал. В 2018 году Виктор закончил учёбу и поступил на службу в МВД. Первые пару лет после выпуска — классика. Участковый, потом старший опер. Рейды, допросы, статистика. Делал всё чисто. Без косяков. Слушал начальство, держал язык за зубами. Его уважали, но не выдвигали — слишком умный, а значит опасный. Тогда он понял: в этой игре побеждает не тот, кто лучше всех, а тот, кто умеет быть нужным. Перелом случился не сразу. Он был растянут на месяцы. Сначала — дело о подпольных поставках алкоголя через рынок. Очередная «раскрутка» — всё по уставу. Только вот продавец оказался родственником одного уважаемого человека. Виктору предложили «урегулировать»: закрой глаза, получи конверт, не лезь. Он не отказался. Но и не согласился сразу. Он просто посмотрел в сторону и ничего не увидел. Потом было ещё. Квартира, где прятались люди, которых «искали», но не особо активно. Улики, которые «потерялись». Информация, которая «не дошла». И каждый раз — выбор. Каждый раз — всё меньше сомнений. А потом один человек, старший по отделу, сказал ему в лоб: — Ты либо работаешь, либо играешь. А ты играешь. Так давай играть вместе. Так началась настоящая служба. С одной стороны — закон, с другой — правила улицы. А он был мостом между ними. Он знал, кого задержать, чтобы показать результат. И кого не трогать, чтобы не сломать равновесие. Его телефон звонил по ночам — не от жены, а от тех, у кого связи крепче устава. Он начал расти. Деньги пошли не сразу, но уверенно. Сначала мелкие, чтобы втянуть. Потом серьёзнее. Быт подтянулся — новая машина, поездки, рестораны, но без показухи. Он знал: настоящая власть не кричит, она шепчет. И в какой-то момент он проснулся и понял — назад дороги нет. Не потому что не хочет, а потому что вокруг всё держится на нём. Он стал частью того, что когда-то хотел просто изучить. Он стал не «оборотнем в погонах» — он стал тем, кто знает, на какой стороне стоит весы, и умеет кидать туда гирьки по настроению. Система его не сломала. Она его приняла.
Наши дни:
Сейчас Виктор работает "в системе" 7-ой год. За 7 лет службы Виктор понял что звание не нужно для того чтобы реально контролировать дела в городе, сейчас он Ст.Сержант. Виктор иногда поступает по совести и не даёт злу заполонить область. Тех кто случайно встал на "скользкую дорожку" Виктор может просто отпустить и дать нравственное направление. Виктор – стратег, который всегда держит козырь в рукаве. В личной жизни он остается загадкой. Никто не знает, что движет им на самом деле – жажда власти, деньги или что-то еще. Единственное, что ясно: в Нижнегородской области есть правила, но Донской устанавливает их сам.
Итоги
IC Итоги:
1. Виктор самый опасный полицейский области
ООС Итоги:
1. Victor Может брать взятки, при отсутствии свидетелей и средств аудио-видеозаписи
2. Victor может хранить / продавать / покупать оружие и другие запрещённые вещества
3. Victor может скрывать и уничтожать улики, уничтожать фото/видео/аудио фиксацию у задержанных.
